Аномальная жара спадет в Нижнем Новгороде на неделе с 28 июня
Температура воздуха станет комфортной, в среду пойдет дождь. Предстоящие выходные порадуют нижегородцев стабильно теплой и сухой погодой.
Галина Клочкова: «Бывших депутатов не бывает»
Действующий депутат Законодательного собрания Нижегородской области, директор школы им. Ломоносова, невошедшая в избирательные списки коалиции «Справедливая Россия – Патриоты – За правду», рассказала PolitBook о работе ЗСНО прошлого созыва и о том, как вообще строится работа законодательного органа власти.
– Галина Юрьевна, насколько оказался эффективен уходящий в этом году состав регионального парламента?
– Мне кажется, что эффективность работы депутатов можно оценивать, кроме прочего,с той точки зрения, что таблицы поправок как к отклонению, так и к принятию сопровождало подавляющее большинство законов, предлагаемых депутатам для обсуждения со стороны правительства.
Этому было посвящено очень много наших заседаний и, поверьте мне, те рабочие группы, которые создавались – это тоже одна из форм работы, – были очень и очень строгими и придирчивыми с точки зрения идей, которые выдвигало правительство и формулировок, которые потом стали законом.
То есть для меня оценка эффективности работы Законодательного собрания должна исходить не в последнюю очередь из изменений в конфигурации внутри Собрания. Я уже говорила, чтоочень часто противостояние партий исчезало и возникала согласованная работа по лучшему использованию и бюджетных средств, и наших законодательных возможностей.
– А если говорить о конкретных примерах работы?
– Возьмем, к примеру, то, что связано с моей инициативой относительно изменений в ЕГЭ, с тем, что мы каждый раз подавали как изменение в закон, как законотворческую инициативу. В прошлом созыве это не получило поддержки, а уже в этом созыве в форме письма на адрес федерального правительства и в Государственную Думу получило одобрение всех депутатов. И такое письмо было сделано.
Кстати говоря, когда случилась пандемия, практически была реализована наша идея, даже не побоюсь сказать – моя, когда я говорила о том, что аттестат и результаты ЕГЭ должны быть разъединены.
То есть, школа может выдать аттестат по текущим оценкам, или по контрольным работам, как, собственно, это и произошло в прошлом году. И в этом году, в принципе, для аттестата оставили только один экзамен ЕГЭ, если нужно – то русский язык, но в принципе ученики, чтобы получить аттестат, могут написать только контрольную работу.
Почему я об этом беспокоюсь? Потому что мне хочется, чтобы эти экзамены не превращались в средство оценки школы. Потому что всем давно известно, что зачастую оценивают не школу, а работу репетиторов, которые точно знают технологию написания экзамена.
Можете ли вы представить себе репетиторов по экзамену на знание правил дорожного движения? Наверное, нет, потому что нам хотелось бы, чтобы человек сам их изучал. И здесь тоже самое. Когда соревнование репетиторов каким-то образом привязывается к качеству работы школ, мне кажется это не совсем корректным.
А вот когда школа набирает собственный авторитет за счет того, что она абсолютно объективно и адекватно оценивает своих учеников и выдает соответствующий аттестат о том, что ученик закончил школу, создан специальный экзаменационный центр, который круглогодично, с полным соблюдением всех требований по академической честности принимает экзамены и государство их финансирует, нужно лишь договориться, в каком объеме – скажем, четыре экзамена государство точно может себе позволить при любом количестве желающих их сдать, – тогда этот процесс, на мой взгляд, будет иметь гораздо больше результативности и вузы, может быть, перестанут быть недовольными как качеством самого экзамена, так и качеством оценок. Здесь нужно много работать. Но именно в этом созыве мы существенно продвинулись в этой работе.
– Пандемия наверняка наложила свой отпечаток на законодательную работу…
– «Помогло» то, что ситуация сложилась в пользу принятия именно экстренных решений. И, возможно, в будущем эти экстренные решения будут складываться в какую-то новую систему. Хотелось бы, конечно, в этом участвовать.
Поэтому для меня эффективность работы Законодательного собрания – это, безусловно, эффективность работы отдельных депутатов и групп, которые зачастую объединяются и формально, становятся рабочими группами, и сам дух Законодательного собрания складывается из возможности обсуждать и вносить в законы поправки.
Кстати говоря, приход Евгения Борисовича Люлина очень здорово перезапустил командную работу. Это человек, который по своему прошлому, по бэкграунду умеет организовать эту работу, умеет соединить деятельность аппарата с деятельностью депутатов, но самое главное – умеет быть неформальнымлидером, вдохновлять на обсуждение.
– Дистанционная форма не мешала общению, дискуссиям, работе в группах?
– Конечно, было трудно. Когда ты видишь на экране только руководителя комитета и не понимаешь, сколько людей реально присутствует при обсуждении, когда электронные платформы зависают и выключаются, и ты не знаешь, слышно тебя или нет, – это очень мешает общению
С другой стороны, – это хороший тренинг. Если ты хочешь быть услышанным, значит ты напишешь в чат, напишешь письмо в комитет. Это как бы своеобразная проверка. Для меня в отдельных случаях было очень сложно понять, кто и почему не услышал, не ответил на какой-то вопрос.
У нас и голосование было заочным, однако можно было написать какие-то свои комментарии и получить ответы, чтобы уже к заседанию Законодательного собрания сформулировать, что тебе понятно в пояснениях человека, представляющего тот или иной законопроект.
И все же это совсем не то, ради чего Собрание собирается как Собрание. Потому что обмен идеями, в том числе и, как принято говорить, в кулуарах, – это важная часть работы и это важная часть понимая того, насколько мы вовлечены в процесс, насколько мы понимаем, что сейчас принимается, что именно важно, для кого. Такое, в хорошем смысле, закулисье, тоже существует. И по своему состоянию отражает, что должно производить Законодательное собрание.
Я помню начало своей парламентской работы: там у меня было полное ощущение, что я вообще ничего одна не могу сделать. Я могу только подавать какие-то реплики и задавать вопросы. Затем я поняла, что есть система и если ты хочешь что-то изменить на законодательном уровне, тебе обязательно нужны консультации, дополнительные материалы. У правительства они есть, но попробуйте получить нужные вам справочные материалы быстро и легко.
Для того, чтобы тебе давали какие-то данные для объективной оценки, нужно выстраивать работу определенным образом. И чтобы это не было формальной отпиской, и чтобы информацию подготовили вовремя, – потому что работу нужно сделать сейчас, иногда – срочно. Когда, например, срочно принимаются изменения в бюджет, особенно – в течение последнего года.
– Галина Юрьевна, насколько важна ротация в органах власти, прежде всего – представительных и законодательных?
– Я уже говорила, что бывших депутатов не бывает. Люди, которые прошли эту школу, этот путь, продолжают взаимодействовать с представительными и законодательными органами власти в качестве экспертов, представителей в других общественных объединениях. У них есть способность к общественной работе, а работа эта не очень благодарная, потому что что бы ты ни делал обязательно найдутся недовольные. Ротация будет, она нужна во всех смыслах.
– Видите ли вы в дальнейшем в политике себя? Ведь польза от конкретно вашей работы очевидна, особенно в сфере образования.
– Я, естественно, никуда из политики не ухожу. Хотя сейчас мне больше интересна деятельность, связанная с моей профессией. Я хочу сказать, что для меня сейчас экспертная работа в сфере образования важна вне зависимости ни от партийной принадлежности, ни от политических взглядов. Мне кажется, что сейчас время хорошего вызова и для тех, кто может предлагать новые идеи, и для тех, кто может реализовывать их. Что же касается дальнейшего участия в выборах, то нужно просто смотреть, в какой степени это будет в новом формате нужно.
Мне пока интересны проекты Народного фронта, который занимается изменением сферы образования. Интересны проекты различных общественных фондов, которые так или иначе вкладываются в образовательные идеи и проекты. А, скажем, работа, связанная с выполнением каких-то обязанностей, выполнением каких-то функций, работа, связанная с какими-то должностями, мне точно сегодня не интересна.
Записал Михаил Сидоров
– Галина Юрьевна, насколько оказался эффективен уходящий в этом году состав регионального парламента?
– Мне кажется, что эффективность работы депутатов можно оценивать, кроме прочего,с той точки зрения, что таблицы поправок как к отклонению, так и к принятию сопровождало подавляющее большинство законов, предлагаемых депутатам для обсуждения со стороны правительства.
Этому было посвящено очень много наших заседаний и, поверьте мне, те рабочие группы, которые создавались – это тоже одна из форм работы, – были очень и очень строгими и придирчивыми с точки зрения идей, которые выдвигало правительство и формулировок, которые потом стали законом.
То есть для меня оценка эффективности работы Законодательного собрания должна исходить не в последнюю очередь из изменений в конфигурации внутри Собрания. Я уже говорила, чтоочень часто противостояние партий исчезало и возникала согласованная работа по лучшему использованию и бюджетных средств, и наших законодательных возможностей.
– А если говорить о конкретных примерах работы?
– Возьмем, к примеру, то, что связано с моей инициативой относительно изменений в ЕГЭ, с тем, что мы каждый раз подавали как изменение в закон, как законотворческую инициативу. В прошлом созыве это не получило поддержки, а уже в этом созыве в форме письма на адрес федерального правительства и в Государственную Думу получило одобрение всех депутатов. И такое письмо было сделано.
Кстати говоря, когда случилась пандемия, практически была реализована наша идея, даже не побоюсь сказать – моя, когда я говорила о том, что аттестат и результаты ЕГЭ должны быть разъединены.
То есть, школа может выдать аттестат по текущим оценкам, или по контрольным работам, как, собственно, это и произошло в прошлом году. И в этом году, в принципе, для аттестата оставили только один экзамен ЕГЭ, если нужно – то русский язык, но в принципе ученики, чтобы получить аттестат, могут написать только контрольную работу.
Почему я об этом беспокоюсь? Потому что мне хочется, чтобы эти экзамены не превращались в средство оценки школы. Потому что всем давно известно, что зачастую оценивают не школу, а работу репетиторов, которые точно знают технологию написания экзамена.
Можете ли вы представить себе репетиторов по экзамену на знание правил дорожного движения? Наверное, нет, потому что нам хотелось бы, чтобы человек сам их изучал. И здесь тоже самое. Когда соревнование репетиторов каким-то образом привязывается к качеству работы школ, мне кажется это не совсем корректным.
А вот когда школа набирает собственный авторитет за счет того, что она абсолютно объективно и адекватно оценивает своих учеников и выдает соответствующий аттестат о том, что ученик закончил школу, создан специальный экзаменационный центр, который круглогодично, с полным соблюдением всех требований по академической честности принимает экзамены и государство их финансирует, нужно лишь договориться, в каком объеме – скажем, четыре экзамена государство точно может себе позволить при любом количестве желающих их сдать, – тогда этот процесс, на мой взгляд, будет иметь гораздо больше результативности и вузы, может быть, перестанут быть недовольными как качеством самого экзамена, так и качеством оценок. Здесь нужно много работать. Но именно в этом созыве мы существенно продвинулись в этой работе.
– Пандемия наверняка наложила свой отпечаток на законодательную работу…
– «Помогло» то, что ситуация сложилась в пользу принятия именно экстренных решений. И, возможно, в будущем эти экстренные решения будут складываться в какую-то новую систему. Хотелось бы, конечно, в этом участвовать.
Поэтому для меня эффективность работы Законодательного собрания – это, безусловно, эффективность работы отдельных депутатов и групп, которые зачастую объединяются и формально, становятся рабочими группами, и сам дух Законодательного собрания складывается из возможности обсуждать и вносить в законы поправки.
Кстати говоря, приход Евгения Борисовича Люлина очень здорово перезапустил командную работу. Это человек, который по своему прошлому, по бэкграунду умеет организовать эту работу, умеет соединить деятельность аппарата с деятельностью депутатов, но самое главное – умеет быть неформальнымлидером, вдохновлять на обсуждение.
– Дистанционная форма не мешала общению, дискуссиям, работе в группах?
– Конечно, было трудно. Когда ты видишь на экране только руководителя комитета и не понимаешь, сколько людей реально присутствует при обсуждении, когда электронные платформы зависают и выключаются, и ты не знаешь, слышно тебя или нет, – это очень мешает общению
С другой стороны, – это хороший тренинг. Если ты хочешь быть услышанным, значит ты напишешь в чат, напишешь письмо в комитет. Это как бы своеобразная проверка. Для меня в отдельных случаях было очень сложно понять, кто и почему не услышал, не ответил на какой-то вопрос.
У нас и голосование было заочным, однако можно было написать какие-то свои комментарии и получить ответы, чтобы уже к заседанию Законодательного собрания сформулировать, что тебе понятно в пояснениях человека, представляющего тот или иной законопроект.
И все же это совсем не то, ради чего Собрание собирается как Собрание. Потому что обмен идеями, в том числе и, как принято говорить, в кулуарах, – это важная часть работы и это важная часть понимая того, насколько мы вовлечены в процесс, насколько мы понимаем, что сейчас принимается, что именно важно, для кого. Такое, в хорошем смысле, закулисье, тоже существует. И по своему состоянию отражает, что должно производить Законодательное собрание.
Я помню начало своей парламентской работы: там у меня было полное ощущение, что я вообще ничего одна не могу сделать. Я могу только подавать какие-то реплики и задавать вопросы. Затем я поняла, что есть система и если ты хочешь что-то изменить на законодательном уровне, тебе обязательно нужны консультации, дополнительные материалы. У правительства они есть, но попробуйте получить нужные вам справочные материалы быстро и легко.
Для того, чтобы тебе давали какие-то данные для объективной оценки, нужно выстраивать работу определенным образом. И чтобы это не было формальной отпиской, и чтобы информацию подготовили вовремя, – потому что работу нужно сделать сейчас, иногда – срочно. Когда, например, срочно принимаются изменения в бюджет, особенно – в течение последнего года.
– Галина Юрьевна, насколько важна ротация в органах власти, прежде всего – представительных и законодательных?
– Я уже говорила, что бывших депутатов не бывает. Люди, которые прошли эту школу, этот путь, продолжают взаимодействовать с представительными и законодательными органами власти в качестве экспертов, представителей в других общественных объединениях. У них есть способность к общественной работе, а работа эта не очень благодарная, потому что что бы ты ни делал обязательно найдутся недовольные. Ротация будет, она нужна во всех смыслах.
– Видите ли вы в дальнейшем в политике себя? Ведь польза от конкретно вашей работы очевидна, особенно в сфере образования.
– Я, естественно, никуда из политики не ухожу. Хотя сейчас мне больше интересна деятельность, связанная с моей профессией. Я хочу сказать, что для меня сейчас экспертная работа в сфере образования важна вне зависимости ни от партийной принадлежности, ни от политических взглядов. Мне кажется, что сейчас время хорошего вызова и для тех, кто может предлагать новые идеи, и для тех, кто может реализовывать их. Что же касается дальнейшего участия в выборах, то нужно просто смотреть, в какой степени это будет в новом формате нужно.
Мне пока интересны проекты Народного фронта, который занимается изменением сферы образования. Интересны проекты различных общественных фондов, которые так или иначе вкладываются в образовательные идеи и проекты. А, скажем, работа, связанная с выполнением каких-то обязанностей, выполнением каких-то функций, работа, связанная с какими-то должностями, мне точно сегодня не интересна.
Записал Михаил Сидоров
