Профессор Высшей школы экономики, преподаватель более чем с четвертьвековым стажем, в силу своей профессии оказавшись в «коронавирусную эту» на переднем крае новых форм работы с большим количеством людей Леонид Большухин, рассказалPolitBookоб особенностях работы онлайн, отражении COVID-19 на психике человека, на качестве образования, в политическом процессе, а также об опыте, который мы выносим, переживая пандемийные времена.
Профессиональное спокойствие
– Леонид Юрьевич, в ходе одного из наших прошлых разговоров вы упомянули, что в академической среде коллеги по-разному реагируют на пандемию коронавирусной инфекции. Кто-то ведет себя словно ковид-диссидент, некоторые склонны впадать в панику, а многие демонстрируют фаталистическое спокойствие. Сегодня отношение к пандемии изменилось?
– Настроения моих коллег я бы охарактеризовал словом «спокойствие». Абсолютно профессиональное спокойствие. Я не вижу ни примеров паники, ни примеров какого-то ковид-диссидентства.
Потому что университетом была поставлена задача: быть вакцинированным. И подавляющее большинство преподавателей высших учебных заведений вакцинировались различными типами вакцин. Для студентов же это не является обязательным условием для учебы.
– То есть, первая волна боязни коронавируса, которая накатила на нас с весны 2020 года, прошла?
– Если говорить об отношении к тому, что происходит, то оно у всех разное, но, наверное, правильно это или неправильно, но во всяком случае точнее говорить о некоей привычке к происходящему. Такое свойство – привыкать – характерно для человека в любой ситуации.
Сама по себе она не представляется критической, потому что мы не видим воочию примеров чего-то бесспорно страшного. Это все, конечно, происходит, но на какой-то дистанции. Дистанция эта может быть очень близкой, однако при этом не покидает ощущение, что все происходит где-то там, в стороне. Мы и сами переболели, и могли потерять близких, но, мне кажется, на уровне общества в целом, все это воспринимается как происходящее не с нами, а с кем-то еще.
Если же говорить обо мне, то я занимаю позицию скорее спокойно-фаталистическую. Но при этом я уже и переболел, затем вакцинировался. Единственный вопрос, который остался: все ли сделано обществом для вакцинирования и лечения должным образом? То, что мы видим вокруг, скорее говорит о том, что сделано все не совсем так, как нам бы хотелось, для того, чтобы остановить развитие пандемии.
– Какого-то чувства тревоги при этом не возникает? Положение-то пока день ото дня не улучшается…
– Вы правы: и рост смертности, и растущее количество заболеваний заставляют относиться к ковиду все более и более серьезно. Душевное равновесие поддерживает понимание, что вакцинирование – это путь как минимум к тому, чтобы облегчить протекания болезни. По крайней мере – для большинства. Все-таки весь предшествующий опыт вакцинирования от других заболеваний нам такой пример являл.Тем не менее, каждый переживает то, что происходит, индивидуально.
– Какой опыт изо всего этого мы, люди на планете Земля, вынесем?
– Я думаю, что не из каждой ситуации можно извлечь именно опыт. Есть вещи, которые большого опыта не дают. И не знаю, какой опыт мы получим в пандемию. Думаю, что скорее всего – это опыт жизни в неестественных условиях. Я считаю, что этот опыт является скорее негативным, который хочется отринуть, а не включить в структуру своей жизни.
Вирус и политика
– Сказывается ли, по-вашему, пандемия на политическом процессе? Например, на недавних выборах «под пандемию» появляются голосование в три дня, голосование удаленное…
– Мне кажется, что всегда возникают сомнения, когда при реализации каких-либо государственных программ, институций находится какой-либо предлог изменить последние. Когда находят предлог для того, чтобы что-то изменить – это всегда плохо.
В этом смысле, думаю, идея незыблемости правил в любой ситуации – это показатель здоровья общества. А когда незыблемые вещи начинают корректировать в силу каких-либо причин – пандемия лишь одна из них, причин можно найти еще с десяток других, – сам принцип возможности коррекции глубоко сомнителен и не кажется проявлением чего-то здорового.
– В международном пространстве вас не раздражает, что, скажем, одни вакцины, как правило – чужие, оказываются «здоровее», чем другие – как правило, российские? Что нашу вакцину не признают как равную другим вакцинам?
– Это вызывает у меня какое-то удивление и недоумение. Я не очень понимаю, что за этим стоит: нежелание или невозможность наладить нормальный диалог, какие-то иные политические вещи, или же это действительно этакое глобальное неверие в возможности нашей медицины.
Прогнозируя психологические последствия
– Как вы и ваши коллеги восприняли необходимость возобновить преподавание в режиме онлайн?
– Ситуацию возвращения к дистанционной форме обучения можно рассматривать по-разному. Уже более года вузы, в том числе и наш университет работают дистанционно. Естественно, за это время выработались какие-то принципы, методики, способы удаленного общения. И один из основных вопросов, которые остаются – насколько эта форма преподавания эффективна и можно ли считать ее основной формой образования в дальнейшем.
Исходя из своего личного восприятия ситуации, могу сказать, что лично для меня любая форма дистанционного образования может быть лишь дополнительным инструментом во время получения знания. Но не основным.
К сожалению, пока у нас нет возможности работать так, чтобы все последствия дистанционного образования были бы скорректированы должным образом. Потому что есть, увы, проблема удаленной коммуникации, при которой далеко не все студенты готовы общаться на расстоянии, включая камеры. Есть масса и других вопросов и проблем, которые нужно решать. И которые решаются таким образом, что вводятся какие-то новые правила общения и так далее.
Мы учимся. Мы учимся работать дистанционно. Но наблюдая за тем, что происходит, и понимая, что мы опять попали в положение разобщенности, при которой к этому возникает некая привычка, мы чувствуем: существует опасность, что за привычкой может наступить и некая усталость. Усталость – это то, что определяет одну сторону процесса. Вторая сторона – это привычка.
– Тем временем коронавирусное время все длится и длится…
– Мне кажется, что долго продолжающаяся ситуация, в частности, с дистанционным общением приводит к тому, что появляется состояние, которое ты сам для себя не можешь ни определить, ни проконтролировать. И, возможно, это состояние утраты общения подлинного.
Ты не можешь адекватно понять, насколько ты воспринимаем, насколько тебя понимают. И, в частности, непонятно, как то, что ты говоришь, как передаваемое тобой знание доходит до студентов. Знание и навыки, потому что информацию как таковую, саму по себе, студенты могут почерпнуть самостоятельно.
Как преподаватель я живу надеждой, что ситуацию удастся переломить и что дальше мы получим возможность полноценного общения. А дистанционная форма будешь лишь вспомогательной, как, например, общение при написании курсовых работ, как рабочие встречи, которые теперь можно проводить удаленно, а не собирать всех в аудитории. Это все полезный опыт, но все-таки он вторичен.
– Студенты рады или нет таким формам обучения?
– Студенты разные, но, когда мы в сентябре-октябре работали в аудитории, большинство было радо общаться без посредника в виде компьютера и интернета. Большинство студентов хотят нормального общения. Удаленность и разобщенность так или иначе влияют на сознание, на круг интересов. и мне кажется, что в студенческие годы очень важны некий азарт жизни, какая-то искра, юношеская увлеченность. А решение прагматических задач – получение знаний, хороших оценок, каких-то навыков, которые потом пригодятся, – отходит на второй план.
Все-таки студенческая жизнь – это уникальный, исключительный опыт. И то, что сейчас студенты получают знания удаленно, их так или иначе деформирует. А о последствиях этого процесса можно будет судить лишь через несколько лет.
– И все-таки: может ли общество вынести какой-либо не отрицательный, а положительный опыт из пандемии?
Мне кажется, единственный положительный опыт, который здесь может быть – это осознание возможности решить проблему в некоем единстве. Думаю, что пока мы не в полной мере пользуемся этой возможностью, не создаем сложноорганизованных структур. И, может быть, можно также говорить о вечном опыте – осмыслении ценности человеческой жизни, ее смысла. Но этот опыт мы получаем уже не коллективно, а индивидуально.
– Как вы думаете, в этих условиях можно дать студенту знание в той же полноте объема, как при очном обучении?
– Я отвечу так: мы делаем все, чтобы это было именно так. Это общая позиция. Мы ищем те формы, которые бы позволили дать все. Но очевидно, что это уже будет какой-то другой тип знания, другой способ усвоения. Я очень надеюсь, что мы справимся с поставленной задачей. Однако нормой все равно является, когда студент находится в среде своих товарищей или в аудитории общается с педагогом. И еще раз повторю: ничего лучше нормального общения нет и быть не может. Нормального общения глаза в глаза.
Беседовал Сергей Пудов
ФОТО: dengoroda-nn.ru, nnov.hse.ru
