Макроэкономические ошибки 1990-х в подоплеке пенсионной реформы

Известие о повышении пенсионного возраста вызвало неприятие и возмущение у значительного количества россиян предпенсионного возраста. По сути, речь идет о серьезном испытании той поддержки власти, которую избиратели продемонстрировали на прошедших президентских выборах.

При этом остается фактом, что в России возраст выхода на пенсию один из самых низких в мире. А значительная часть пенсионеров продолжает работать долгие годы после достижения пенсионного возраста.

Почему же люди восприняли решение правительства как очередной обман? Конечно, среди протестных заявлений звучит много демагогии. Мол, средняя продолжительность жизни мужчин в нашей стране невелика, и до пенсии суждено дожить немногим. Это лукавство. Средняя продолжительность жизни считается таким образом, что учитывается и младенческая смертность, и гибель подростков при экстремальных забавах, и жертвы автокатастроф, многие из которых пребывают в цветущем возрасте, и смертность от болезней, которая затрагивает не только пожилых людей. Если же проанализировать, сколько в среднем предстоит прожить мужчинам, перешагнувшим сегодня шестидесятилетний рубеж, то окажется, почти столько же, сколько их сверстникам в Западной Европе. Разница в «возрасте дожития», как это называют демографы, намного меньше, чем в среднем возрасте.

Что же задело людей за живое? Почему они почувствовали себя обманутыми? Очень просто. В нашей стране люди боятся остаться в старости беспомощными и почти все пенсионеры копят себе деньги на похороны. Но копить можно только в обстановке стабильности. В нашем народе еще жива память о начале 1990-х, когда деньги обесценивались на 25—30% в месяц. Когда выплату зарплаты на предприятии могли задержать на 3—6—9 и более месяцев. Когда пенсии пенсионеров были единственным способом спасти от голода семьи их работающих детей. Когда с выплатой пенсий начались проблемы…

Тогда именно из Нижегородской области стартовала программа Пенсионная нефть, позволившая за счет нефтяных кладовых страны рассчитаться с пенсионерами.

И люди поверили в пенсию, как в пристань обетованную, к которой можно плыть, даже если лодка прохудилась или перевернулась. Люди, выжившие в суровую эпоху 1990-х, могут выжить и на небольшую пенсию. Но она, по крайней мере, дает гарантированный доход. И люди, работающие на нелюбимой работе или лишившиеся хорошей работы из-за ухудшения экономической конъюнктуры (а ситуация на рынке труда не так безоблачна, как можно заключить из статистики официально зарегистрированной безработицы), — все они ждали выхода на пенсию, как выбивающийся из сил пловец мечтает ощутить дно под ногами.

И вдруг, вопреки всем ранее делавшимся заверениям эта пристань начинает удаляться от них вместе с линией горизонта. Это переворачивает все планы и расчеты. Причем, надо учитывать, что люди сталкиваются с нежеланием работодателей принимать на работу мужчин после 55 и женщин после 50. Возможно, запуск пенсионной реформы повлияет и на работодателей, и они охотнее начнут брать на работу эти возрастные категории. Но кто даст гарантию этого?

Если же говорить о категориях справедливости в экономических терминах, то ситуация советского времени, когда государство было одной большой корпорацией, можно описывать в терминах регулярных отчислений в корпоративный пенсионный фонд, в который компания тоже добавляет свой взнос. Да, средства этого фонда не были обособлены и не вкладывались в активы не аффилированные с корпорацией — но в тех условиях иначе было невозможно.

Затем корпорация СССР прошла через процедуру банкротства. Но активы, которыми раньше подтверждались пенсионные обязательства государства, ушли за гроши в частные руки в ходе приватизации. А пенсионные обязательства остались. Никто тогда не догадался передать пакеты акций приватизируемых госкомпаний в Пенсионный фонд.

Председатель правительства РФ Дмитрий Медведев, обосновывая необходимость реформы, намекнул, что без этого государство может оказаться в ситуации, когда не сможет выполнять свои социальные обязательства.

Я полагаю, задуматься об этом надо было значительно раньше. Уже после приватизации, если бы в какой-то момент в середине или в конце 1990-х было принято решение, что за стаж, заработанный в советское время, несет ответственность государство, а пенсии вступивших в трудовой возраст после экономической реформы будут образовываться с помощью накопительных механизмов, прозрачности было бы больше. И люди, получающие белую зарплату, не становились бы заложниками тех, кто платит зарплату в конвертах.

Но время было упущено. А теперь даже после пенсионной реформы деньги будущих пенсионеров не станут одним из самых крупных инвестиционных ресурсов в национальной экономике (как в США), а будут продолжать представлять собой статью расходов (потому что средств пенсионного фонда хватает в лучшем случае на выплату двух третей пенсий, на остальное выделяются дотации из федерального бюджета). Все помнят о замораживании накопительной пенсии, которая в масштабах страны составляет ничтожные по западным меркам суммы, но которых не хватало пенсионному фонду для выполнения своих текущих обязательств. И нет никакой гарантии, что через какое-то время (в условиях нынешней демографической ямы, когда на рынок труда выходит малочисленное поколение рожденных в «лихие девяностые»), не потребуется еще одна корректировка. Отнимающая кусочек будущего у тех, у кого его осталось не так уж много, в погашение ошибок прошлого, продолжающего хватать нас за ноги и сегодня.