От Черного моря до Волги: путь губернатора Баранова
Турецкий корпус Вессель-паши был полностью окружен, Скобелев лично принял капитуляцию своего турецкого оппонента, после чего перед нашей Дунайской армией открылся кратчайший путь к Босфору и Константинополю.
И в этот момент (как примерно через 130 с небольшим лет, в августе 2008 г.) политика взяла верх над стратегией. Скобелев получил телеграфный приказ командования остановить продвижение к турецкой столице. Михаил Дмитриевич был откровенно возмущён, даже просил Санкт-Петербург: «Дайте мне возможность под мою ответственность взять Константинополь, а потом можете отдать меня под суд и даже расстрелять, если так будет сочтено нужным, но другой такой возможности у России не будет!» Но дипломатические соображения взяли верх над оперативными.
В ту войну боевые действия велись не только на суш — на Черном море, и на Дунае, и во флоте в ту войну отличился человек, имя которого в дальнейшем будет плотно связано с историей нашего города. Это Николай Михайлович Баранов (6 августа 1837 года — 12 августа 1901 года), генерал-лейтенант, нижегородский губернатор в 1892—1897 годах.
Накануне Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. капитан-лейтенант Баранов предложил вооружить и использовать быстроходные коммерческие суда для действий на морских коммуникациях противника. Принцип: «Предложил—делай» действовал уже тогда, поэтому флотский офицер Баранов получил под свое командование вооруженный пароход (термин «вспомогательный крейсер» появился позже) «Веста». Во время кампании на Чёрном море на этом корабле капитан-лейтенант Баранов выдержал неравный бой с турецким броненосцем «Фехти-Булен», а позже, уже командуя пароходом «Россия», захватил турецкий транспорт «Мерсина» с многочисленным вражеским десантом, выдвигавшимся на побережье Кавказа.
До своего появления в Нижегородском кремле Николай Михайлович успел побыть градоначальником Санкт-Петербурга и губернатором Архангельской области, но в силу независимого характера с местным чиновничеством и высшим начальством уживался плохо, пока не был переведен к нам.
Время было очень непростое. Последствия неурожая 1891 года ощущались всё заметнее. Прямой служака Баранов тогда первым из глав пострадавших губерний честно назвал происходящее голодом (в официальном обиходе господствовала издевательская формулировка «частичное недоедание»)
С голодом Николай Михайлович боролся чрезвычайными мерами. Формально действуя «вне закона», под личную ответственность, Баранов спасал нижегородцев. В довершении бед, летом 1892 г. началась эпидемия холеры, пришедшаяся на период работы Всероссийской ярмарки. Чтобы изолировать больных, губернатор организовал плавучие госпитали на баржах, а когда койко-места в холерных бараках закончились, предоставил под госпиталь свою резиденцию.
Когда жандармское управление через агентуру узнало о первых признаках холерных бунтов и доложило генералу, Баранов сыграл на упреждение, отдав и опубликовав приказ: «Зачинщики бунтов будут повешены на глазах у всех и на месте». Напряженность в городе спала, паника улеглась.
Вообще нижегородский губернатор, прозванный горожанами за свою решимость орлом, одним из первых управленцев понял важность диалога с общественностью через масс-медиа. Он сам готовил свои статьи для местной печати, в том числе разъясняя (редчайший случай для конца XIX века) читателям те или иные действия власти. Во время эпидемии Баранов потребовал от редакторов, чтобы газеты печатали точные сведения о числе заболевших и выздоравливающих. В соседней Казанской губернии, например, эти данные не публиковались, что вызывало слухи и панику.
«Правда спасает, а ложь и обман всегда только губят», —уверял нижегородский губернатор.
Блестящее управление Баранова вверенным регионом не прошло незамеченным для верховной власти, и в 1897 г. нижегородский губернатор стал сенатором, вернувшись в родной Санкт-Петербург.